кротя

          Смотрю на фотографию морского буксира «Гамов», и вспоминаю то далёкое время! Замечательные дни – начала моей морской карьеры. Вечерние посиделки на свеже выдраенной, деревянной палубе! Как я любил сидеть в кругу бывалых моряков – великолепных рассказчиков! Слушать красочные, местами сочные, рассказы, начиненные настоящими матросскими выражениями. Они обогащали мой ум новыми образами и представлениями. Я слушал эти освящённые временем сказки и басни, впитывал их, глотал, переваривал каждое слово и просил ещё. Далёкие теперь их образы, остались со мной навсегда.
          И сейчас, спустя годы, ясно вижу их лица, жесты; слышу их голоса, интонацию, нотки, характерные оттенки, манеру вести беседу. Кузмич – неторопливый, но эмоциональный «басенник». Лось – зажигательный, продувной «сказочник». Трэмба – колоритный, образный маринист. Кротя – незаурядная личность: добродушный толстяк весьма почтенного вида. Он принадлежал к числу тех людей, которых трудно раскачать, но если уж они разойдутся, то их трудно остановить.
          Обычно, мы рассаживались у входа в радиорубку. Кротя вытаскивал из каюты кресло (радиорубка, одновременно служила и каютой), кряхтел, наконец усаживался, снимал с головы выцветший беретик, зажимал замызганный его хвостик большим и указательным пальцем правой руки, затем, медленно раскручивал берет, и – мы погружались в очередную повесть, рассказ или обыкновенную байку...
          Вы спросите: почему я решил рассказать вам сегодня именно этот сюжет – охотно отвечу! Потому что вдруг вспомнил горестную судьбу упомянутого предмета одежды.
         Если вы, любезный мой читатель, думаете, что это был просто – головной убор, то вы глубоко заблуждаетесь! Нет! То был, своего рода, носитель, или, выражаясь языком современной молодёжи, – хард диск, на котором хранились несметные залежи, или, точнее сказать, несметное наследие дней прошедших.
          Но вот однажды (этот день никогда не сотрётся из памяти Кроти), поганая судовая крыса, досаждавшая его своими дерзкими набегами и, тем самым, понуждавшая безуспешно гоняться за ней по всему пароходу, отгрызла незабвенный хвостик у этого замечательного, увенчанного славой, берета. Можете себе представить!..
          Никогда не забуду, какое у него было лицо, когда он смотрел на остатки несчастного хвостика. Оно было полно задумчивости. Он казался одинаково удивлённым и огорчённым. Почему она решила искромсать именно хвостик, этому я не могу предложить никакого объяснения.
          Впоследствии я часто думал об этом, но мне так и не удалось удовлетворительно объяснить это обстоятельство. Возможно, такой результат есть следствие тайной мести, это единственное объяснение, которое я могу предположить.
          Кротя тяжело и долго переживал эту трагедию. Я раздобыл ему новый берет. Он с благодарностью его принял, но поначалу не надевал, и даже не выносил на вечерние посиделки: всё больше слушал, рассеянно и грустно покачивая головой! А если начинал говорить, то не знал куда деть, и чем занять свои руки. Но потом, постепенно, начал «входить в норму», стал выносить берет и, когда «слегка прокручивал» его – оживлялся, лицо его светлело, в глазах вспыхивал прежний огонёк.
          Вскоре я списался с буксира. Чем закончилась эта история, удалось ли Кроте восстановить, или, точнее, перенести «память» на новый берет, я не знаю... Надеюсь, что время сделало свое дело, и всё стало на свои места...